Перейти до змісту

Пиво отпускается только членам профсоюза.


straight-pin

Recommended Posts

Выход из этого напряженного положения был один — конференция. Над созывом ее Балаганов работал всю зиму. Незнакомым передал приглашения через попадавшихся на пути внуков Маркса. И вот, наконец, ранней весной 1928 года, почти все известные дети лейтенанта Шмидта собрались в московском трактире, у Сухаревой башни. Кворум был велик — у лейтенанта Шмидта оказалось тридцать сыновей в возрасте от 18 до 52 лет и четыре дочки, утаившие свои лета.


В краткой приветственной речи Балаганов выразил надежду, что братья найдут общий язык и выработают, наконец, конвенцию, необходимость которой диктует сама жизнь.


По проекту Балаганова весь Союз Республик следовало разбить на тридцать четыре эксплуатационных участка по числу собравшихся. Каждый участок передавался в долгосрочное пользование одного дитяти. Никто из членов корпорации не имел права переходить границы и вторгаться на чужую территорию. С целью заработка.


Против новых принципов работы никто не возражал, если не считать Паниковского, который тогда уже заявил, что проживет и без конвенции. Зато при разделе страны разыгрались безобразные сцены. Высокие договаривающиеся стороны нахамили в первую же минуту и уже не обращались друг к другу иначе, как с добавлением бранных эпитетов.


Весь спор произошел из-за дележа участков.


Никто не хотел брать университетских центров. Никому не нужны были видавшие виды Москва, Ленинград и Харьков. Все единодушно отказывались от республики немцев Поволжья.


— А что, разве это такая плохая республика? — невинно спрашивал Балаганов. — Это, кажется, хорошее место. Немцы, как культурные люди, не могут не протянуть руку помощи!


— Знаем, знаем! — кричали разволновавшиеся дети. — У немцев возьмешь! Видимо, не один из собравшихся сидел у культурных людей в тюремном плену. Очень плохой репутацией пользовались также далекие, погруженные в пески


восточные области. Их обвиняли в невежестве и незнакомстве с личностью лейтенанта Шмидта.


— Нашли дураков! — визгливо кричал Паниковский. — Вы мне дайте среднерусскую возвышенность, тогда я подпишу конвенцию.


— Как! Всю возвышенность?! — язвил Балаганов. — А не дать ли тебе еще Мелитополь в придачу? Или Бобруйск?


При слове «Бобруйск» собрание болезненно застонало. Все соглашались ехать в Бобруйск хоть сейчас. Бобруйск считался прекрасным, высококультурным местом.


— Ну, не всю возвышенность, — настаивал жадный Паниковский, — хотя бы половину! Я, наконец, семейный человек, у меня две семьи!


Но ему не дали и половины.


После долгих криков решено было делить участки по жребию. Были нарезаны тридцать четыре бумажки, и на каждую из них нанесено географическое название. Плодородный Курск и сомнительный Херсон, мало разработанный Минусинск и почти безнадежный Ашхабад, Киев, Петрозаводск и Чита, — все республики, все области лежали в чьей-то меховой шапке с наушниками и ждали хозяев.


Веселые возгласы, глухие стоны и грязные ругательства сопровождали жеребьевку.


Злая звезда Паниковского оказала свое влияние на исход жеребьевки. Ему досталась бесплодная и мстительная республика немцев Поволжья. Он присоединился к конвенции вне себя от злости.


— Я поеду! — кричал он. — Но предупреждаю, если немцы плохо ко мне отнесутся, я конвенцию нарушу, я перейду границу.


Балаганов, которому достался золотой Арбатовский участок, примыкавший к республике немцев, встревожился и тогда же заявил, что нарушения эксплуатационных норм не потерпит.


Так или иначе, дело было упорядочено, после чего тридцать сыновей и четыре дочери лейтенанта Шмидта выехали в свои районы.


— И вот вы, Бендер, сами видели, как этот гад нарушил конвенцию! — закончил свое повествование Шурка Балаганов. — Он давно ползал по моему участку, только я до сих пор не мог его поймать.


Против ожидания рассказчика, неэтичный поступок Паниковского не вызвал со стороны Остапа осуждения. Бендер развалился на стуле, небрежно глядя перед собой. На высокой задней стене ресторанного сада были нарисованы деревья, густолиственные и ровные, как на картинке в хрестоматии. Других деревьев в саду не было, но тень, падающая от стены, давала живительную прохладу и вполне удовлетворяла граждан. Граждане были, по-видимому, поголовно членами союза, потому что пили одно только пиво и даже ничем не закусывали


 


:smiley15:

Link to comment
Share on other sites

×
×
  • Створити...