Борисполь, 10-40

[YUGRED]

Чудный рассказ прочел сегодня.

Вот отсюда

https://www.facebook.com/notes/687311624681223/

 

 

 

Борисполь, 10-40

10 серпня 2014 р. о 22:43

За окном послышались крики, грохот, стух входной двери в подъезде, топот ног по лестнице и удаляющийся вой сирены.

Она прислушалась. Через 5 минут кто-то громко и нервно постучал в ее дверь (звонок у нее не работал). Она сидела, не шелохнувшись. Кто бы это мог быть в столь поздний час? Она нахмурилась.

Алеся Андреевна жила в самом центре Киева, недалеко от Крещатика, в хорошей квартире, совершенно одна. Муж ее, отставной генерал, давно умер, но оставил ей порядочно средств, чтобы она могла не работать. И вот эту квартиру. В дверь снова громко постучали. Потом еще и еще…Она занервничала, твердо решив не открывать в столь поздний час, но в дверь продолжали стучать, и любопытство одолело ее.

Она тихо на цыпочках подошла к входной двери и прислушалась. За дверью был какой-то шорох. Она постояла. Звук прекратился. Она уже решила отойти от двери, как услышала за дверью стон.

Посмотрев в глазок, и не увидев ничего, она вспомнила рассказы соседок и страшные истории про маньяков, которые ходили периодически по городу.

Но она всегда строго пресекала эти досужие россказни, будучи не просто женой генерала, которой не к лицу слушать всякий бред, но и искренне уверенной, что маньяки не ходят по центру города, где всегда полно милиции и хорошее освещение. Тем более в их районе никогда ничего подобного не было.

Поэтому, она решилась и осторожно приоткрыла дверь. Там никого не было. Но, опустив глаза, она увидела молодого парня, сидящего на корточках справа в углу за ее дверью. Он тихо застонал.

Она неуверенно потопталась на месте, не зная, что делать. Парень снова застонал, и природная доброта взяла верх.

Женщина наклонилась над ним и тронула парня за рукав.

-Эй, -тихо сказала она. –Что с Вами? Вам плохо?

- Парень поднял залитое кровью лицо и простонал: «Помогите! Рука»- он держал безжизненно повисшую руку другой рукой, и его лицо перекосило от боли.

Она нерешительно посмотрела на лестничную площадку, перевела взгляд на соседские двери. Потом вдруг нахмурилась и сказала:

- Идемте. Я вам помогу.

Когда-то давно, еще до знакомства с мужем - тогда еще лейтенантом, она работала медсестрой. Она никогда не могла пройти мимо просьбы о помощи, и пошла в медсестры по призванию.

Женщина подхватила его под мышку и помогла встать. Парень морщился и, шатаясь, пошел за ней.

Дома она провела его в комнату, усадила на диван, но парень тут же повалился на бок и потерял сознание.

Женщина растерялась. Она никогда еще не была в такой дурацкой ситуации. Ночь. Незнакомый окровавленный парень у нее в доме. Ему плохо и, кажется, он без сознания. Что ей делать?



Она быстро нашла аптечку, достала нашатырный спирт и вклола ему обезболивающее. Потом смочила салфетку водой и стала протирать ему лицо. Затем подошла к окну и задумалась.

Когда парень пришел в себя, она все еще стояла у окна и, нахмурившись, смотрела на улицу. За окном шел снег.

Там, в просвете был виден Крещатик, на котором снова шли какие-то митинги и носились машины с мигалками.

Ей так уже надоел этот бесконечный шум под окнами, какие-то заварухи в центре. Сегодня с утра опять, как и неделю назад, бушевала молодежь, и Алеся Андреевна снова и снова возмущенно говорила соседкам, согласно кивавшим головой: какой это бред - все эти митинги и эта молодежь, не знающая жизни! Ну и в самом деле, что может быть хорошего в том, чтобы стоять под дождем и снегом сутками с транспарантами, распевая какие-то песни и выкрикивая лозунги, призывающие к свержению правительства.

- Мы все это уже проходили,- говорила она.- Революции до добра не доводят! И ничего не изменит.

Она помнила рассказы матери о том, как ее деда расстреляли большевики в 1917-м году во время революции, и как потом семья мыкалась, теряя свои корни и родных по белу свету. Поэтому, у Алеси Андреевны был стойкий иммунитет против любых революций и людей с плакатами на улицах. И свой взгляд на мир.

- Делать им нечего, -думала она, глядя как мечутся тени за окном. -Учиться не хотят, работать тоже, вот и бушуют! А нет, чтобы взять, поработать, так стоят, поют!

- Вакханалия какая-то,- распалив сама себя, обычно возмущенно резюмировала она.

Парень на диване застонал, она обернулась и подошла к нему.

- Вам лучше? Что с рукой? Давайте, я посмотрю. Или вызвать доктора?

- Нет, доктора не надо! Я сам, - попытался улыбнуться и встать парень, но тут же застонал и упал на диван.

За окном снова запищала сирена и с воем остановилась у ее подъезда. Послышался шум, топот ног и в ее дверь громко постучали.

- Откройте! Милиция!

Она беспомощно посмотрела на парня, вжавшегося в диван, встала и пошла к двери.

Взглянув в дверной глазок, она увидела за дверью несколько человек в милицейской форме. Испытывая уважение к погонам, которое она приобрела за время жизни с военным человеком, она открыла входную дверь.

- Здравствуйте,- сказал стоявший на пороге высокий мужчина в форме. - Капитан милиции Ядилев!- представился он и показал раскрытое удостоверение.

- Скажите, вы сегодня ничего не слышали в подъезде? Здесь никто не пробегал?

- К..кто пробегал? – она скосила глаза на трюмо, стоявшее в коридоре, и увидела в отражении, как побелел парень, сидевший на диване в комнате.

-А, нет, нет, никто не пробегал. Только сирены слышала за окном,- вдруг выпалила она.

- Да? Ну, спасибо. Извините за беспокойство!- Милиционер взял под козырек, и он со своими провожатыми направился вверх по лестнице.

-Там никого нет, - крикнула она им вслед. – В отпуск уехали. А в 102-й ремонт, хозяева бывают редко.

Милиционеры потоптались на месте, и стали спускаться вниз.

- Спасибо еще раз, - проходя мимо нее, сказал капитан.

- Да…- растерянно сказала она и быстро захлопнула дверь.

Сердце ее колотилось. Она стояла в коридоре, и смотрела свои руки. Они дрожали.

Войдя в комнату, посмотрела на парня. Тот во все глаза смотрел на нее. Он был бледен, испарина выступила у него на лбу.

- Они ушли, сказала она, переведя дыхание. – Это тебя ищут?

Тот кивнул.

- Там никого нет, в тех квартирах? Правда?- спросил он.- Неправда,- она сама не знала, почему соврала милиционерам. Наверное, ей хотелось, чтобы они поскорее ушли.- Как тебя зовут?

- Дима…Дмитрий, - парень дернул плечом от боли.- Зачем Вы им соврали?Она пожала плечами.- Как Вас зовут, спасительница?-Дима слабо улыбнулся. Видимо, подействовало лекарство.- Алеся Андреевна. А что ты натворил?- она вдруг испугалась, что, возможно, она сейчас совершила ошибку, и перед ней сидит преступник, которого следовало выдать властям.

Но у парня был такой затравленный вид, и в то же время такие чистые ясные глаза, что она подумала: «Если все маньяки и разбойники такие, то нельзя верить вообще никому».

Дима помолчал. И тут она заметила под распахнутой курткой черную майку, на которой была белая надпись с трезубцем: «Воля!»

А из-под рукава куртки выглядывала желто-синяя ленточка, обмотанная на запястье. Это ее взбесило. Какая же она дура!

Алеся Андреевна поджала губы:

- Так ты из тех? Что ходят Там с плакатами?- показала головой в сторону улицы.

- И что вам неймется? Не хочется учиться? Делать вам нечего!

Она подошла и зло дернула его за ленточку на здоровой руке.

Парень усмехнулся:

- Спасибо вам большое! Я сейчас уйду!

Алеся Андреевна не могла успокоиться:

- Ну, вот что вы за люди? Что это за бесчинства? Пока все живут и работают…

- А разве это жизнь?- перебил ее парень.

- Не гневи бога!- накинулась она на парня. - Ну чего тебе не хватает в жизни? Одет вон ты прилично. Небось, родители тебя поят, кормят, обувают- ботинки не за 100 гривен. – Она показала на его ноги.

Алена Андреевна все сильнее раздражалась. И чем дальше, тем больше. Ее душил гнев.

- Так, все, парень. Давай-ка я тебя перевяжу и выметайся! Ходите, народ мутите со своими плакатами. Делать вам нечего!

Дмитрий покорно дал снять с себя куртку.

Она проверила его руку, убедившись, что перелома нет, сделала ему перевязку, вколола еще одно обезболивающее.

- Все, иди-ка ты подобру- поздорову! А то я и правда милицию позову. Зря я им соврала, -расстроилась она. Небось, снова пойдешь туда?

- Пойду, -Дима усмехнулся и в уголках его глаз сверкнули искорки.- И Вы приходите к нам. 5-я палатка. Как раз недалеко от Вашего дома. Увидите, что мы делаем. Зачем стоим. Послушаете моих друзей.

- Да, господи ты боже мой… Ты издеваешься? Уходи отсюда! И чтобы духу твоего здесь не было!

Она почти взашей вытолкала парня за дверь и захлопнула ее.

На душе у нее было муторно, как-будто она сделала что-то очень плохое. Умом понимала, что права, а на душе так скребли кошки, что она заплакала.

Все последующие дни она пыталась занять себя делами, металась с места на место, убирала, яростно переставляла вазоны с цветами, мысленно споря сама с собой и убеждая себя в правоте. Она пересмотрела все новости, чтобы найти оправдание своей точке зрения, в которой она была уверена. Но все-равно что-то не давало ей покоя.

Впервые эта ее незыблемая уверенность в своей правоте пошатнулась в тот день, когда она увидела, как под ее окном грубо запихивали студентов в автозаки. Это было так жестоко и так грубо, что душа ее рванулась к тем ребятам с сине-желтыми ленточками на куртках и рюкзаках.

… Неделю спустя, она случайно увидела по телевизору ту палатку, о которой говорил ее случайный знакомый. В новостях российских телеканалов, которые она постоянно смотрела, говорилось о бесчинствах в центре Киевской столицы, о фашистах, которые мутят народ, и призывают к свержению правительства.

Она прилипла к экрану, и ей показалось, что она мельком увидела Дмитрия. Он что-то кричал в камеру и бросал куда-то бутылки с зажигательной смесью.

Но еще больше ее смутило несоответствие текста диктора и отчаянная решимость парня, которая освещала его лицо каким-то внутренним светом.

…В городе говорили разное. В магазинах, транспорте, на улице - везде люди спорили, ругались, доказывая друг другу что-то свое. Кто-то пугал фашистами, кто-то ругал власть. Не особо вникая в ситуацию и в эти разборки, и имея свое твердое мнение по этому вопросу, она все же стала вслушиваться в эти разговоры.

Но слухи были такими противоречивыми, что понять что-то было очень трудно.

И, когда однажды утром ее соседка Леночка, которую она очень любила и уважала за ее оптимизм и какую-то редкую нынче кристальную чистоту души, пробежала мимо нее, она остолбенела. На куртке у девушки она увидела такую же ленточку, как у Димы.

Что-то в ее душе рванулось вслед и замерло.

А через неделю она снова встретила Лену, несущую тяжелую сумку.

- Леночка - что ты такое тяжелое несешь?- улыбнулась Алеся Андреевна.

- Да вот хочу отнести лекарства ребятам на Крещатик, - Леночка поставила сумку на скамейку у подъезда.- У них там совсем плохо. Простыли все, у многих раны после избиений милицией.

- Какие раны? – она оторопела.

-Ну, Алеся Андреевна, их же там менты бьют дубинками. А тут еще мороз. Представляете? У них и вещей толком нет. Один парень лицо обморозил. Вот мы с девчонками собираем, кто что может, и носим.

Леночка вздохнула, взяла сумку и попрощалась.

Весь день в голове у женщины была такая сумятица, что она не выдержала.

На следующий день она решительно пошла в аптеку, купила лекарств от простуды, йод, бинты, потом накупила в соседнем продуктовом ларьке продуктов и пошла в сторону Крещатика.

Подойдя к месту, где начинались палатки, она замедлила шаг. Она шла со страхом все медленнее и медленнее, пока не остановилась совсем. Густыми хлопьями валил снег, ее лицо горело от холода, а ноги подгибались от страха.

- Что я делаю?-прошептала она, закрыв лицо руками.

Оглядевшись по сторонам, она мучительно пыталась найти подтверждение тем страшным новостям, которые видела по телеканалам. А еще больше она боялась увидеть фашистов. Тех страшных фашистов, о которых все время шепотом говорили соседки у подъезда, о которых громко и с пафосом вещали бодрые дикторы с российских телеканалов.

Но люди, проходившие мимо нее, были сосредоточенны, с какими-то отрешенно-светлыми лицами, а поток людей, обтекавший ее со всех сторон, становился все больше. Был конец рабочего дня, и людей на Крещатике все прибывало. Она хотела уже повернуть назад, но потом вдруг отняла руки от лица, взяла стоявшие на снегу сумки, и пошла туда, куда нес ее поток людей.

Уже подойдя к палаткам, она увидела его – того самого парня.

Он стоял возле железной печки, в которой пылал костер, грел над костром руки и что-то оживленно рассказывал стоящим вокруг. Она подошла ближе. Свет костра освещал его лицо, и оно казалось каким-то особенно одухотворенным от отблесков пламени.

Парень заметил ее, запнулся на полуслове, бросив: «Извините, я сейчас».

Обошел толпу стоявших людей и подошел к ней.

Вы пришли?!- Дима радостно улыбнулся, и повернулся к стоявшим позади него людям.

- Вот, к нам гости! Моя спасительница! Знакомьтесь!- он взял ее под локоть и слегка подтолкнул к бочке с костром.

Алеся Андреевна неловко сунула ему в руки сумки, что-то смущенно пробормотала и посмотрела на лица ребят. Те бросились к ней и стали ее обнимать, пожимать ей руку. И от этого неожиданно у нее на душе стало так тепло и легко, что она растерялась. А как же фашисты, и где те все страшные люди, о которых говорится в новостях?

Кто-то сунул ей в руки стаканчик с горячим чаем, кто-то подвинул ее к бочке с костром, приглашая греться.

Ей давно не было так хорошо, как в тот вечер. И казалось, что это одна семья, и всех она знает уже много лет. И эту смешную девчушку Вику, которая весело щебетала, разливая чай в стаканчики, и этого парня, и того, и этого пожилого усатого мужчину, который сосредоточенно колол дрова. Каждый что-то делал и никто не говорил им, что делать. Как-будто все знали свои роли наизусть, и в то же время это было такое единение и родство, которого она никогда не испытывала в жизни.

…Когда она вернулась домой глубоко за полночь, вошла в свою пустую квартиру, у нее защемило под ложечкой. Она мучительно остро ощутила свое одиночество. Но не то одиночество, о котором пишут в дамских романах, а то, от которого приходит понимание, что ты не жил до этого момента. Что ты не чувствовал, и не любил. И этих людей, и свой город, и эту землю.

Что-то перевернулось в ее душе. И все теперь казалось каким-то другим. Даже свет за окном. Она включила телевизор, и вдруг отчетливо ощутила фальшь в их голосах. Как-будто морок спал с ее глаз и души. Она зарыдала так горько, что даже ее старый рыжий кот Васька, обычно невозмутимо лежавший на своей подушке, подошел и сел к ней на колени.

…А на следующее утро она услышала страшный шум за окном. Треск, крики, какие-то вопли и грохот несся откуда-то с прилегающих к Крещатику улиц.

Ей стало страшно, и она не вышла из дома.

А потом в новостях показали страшные кадры…

Она не верила своим глазам. Но еще больше она теперь не верила словам в новостях. И не верила тому, что так долго могла жить в этом мраке лжи.

… Через неделю все утихло. Соседки по подъезду стали выходить и теперь все так же сидели на лавочке, обсуждая новости.

Выйдя вечером из подъезда, она постояла возле женщин, громко судачащих о последних событиях.

- Там знаете, какие фашисты?!-рассказывала Анна Ивановна из 102-й квартиры.

- А вы самих видели?-оборвала она соседку.

- Кого?-Та, опешив, уставилась на нее.

Алеся Андреевна поняла, что ей невыносимо их слушать и спорить с ними. Душа рвалась туда, где были те люди с освещенными костром лицами.

Пройдя два квартала, она вышла к Крещатику, и остановилась, как вкопанная. На месте знакомой палатки в грязном снегу валялись разодранные в клочья куски ткани, какие –то обломки и полусгоревшие вещи.

Она побродила между другими палатками, попыталась узнать что-то о развалинах, но люди рядом стоявших палаток только пожимали плечами.

… Спустя пару месяцев она поехала в аэропорт Борисполь встречать свою давнюю знакомую, прилетающую из Голландии.

Город изменился. И не только потому, что прошло много печальных событий, но и потому, что сама она теперь стала другой. И на все смотрела другими глазами.

Она заново узнавала улицы, людей, слушала и слышала по-другому. А, порой, ловила себя на мысли, что невольно в толпе прохожих постоянно ищет лицо Димы и его друзей.

Дорога в аэропорт оказалась длиннее в два раза из-за блок-постов на дорогах. Город и власть ощетинились в попытке защитить себя и свои завоевания от своих же граждан, от тех светлых ребят, лица которых она не могла забыть.

Уже в аэропорту, подойдя к табло прилетов, она поняла, что на часах 10-40, а рейс ее сестры задерживается как минимум на час. И направилась в кафе, решив подождать там за чашкой чая.

Идя к бару, она почувствовала, как на нее налетел какой-то парень, который куда-то очень спешил. Он быстро и вежливо извинился, хотел бежать дальше, а потом вдруг резко остановился и взял ее за руку.

Она испугалась и попыталась отдернуть руку, но, подняв глаза, поняла, что это ее знакомый, Дима, которого она спасла тогда в тот зимний вечер, и которого так долго искала.

Парень радостно и искренне улыбнулся ей: «Алеся Андреевна - здравствуйте!»

Он что-то достал из кармана и положил ей в руку, зажав ее ладонь своей.

- Простите меня! Я должен бежать! Провожаем раненых на лечение. Всего Вам хорошего и берегите себя!

Дима побежал по проходу.

Она опустила вниз глаза и разжала ладонь.

На ее руке лежала желто-синяя ленточка.

 

[YUGRED]

А еще девушка аффтар пишет весьма недурственные стихи. Про любовь, конечно и все такое, тем не менее, рекомендую