Aleksei BobrovnikovСтежити 19 годдведчук кажется бессмертным, как Дункан Маклауд. Вот почему. Все участники последних скандалов с семьей Медведчука: медиаменеджер Ткаченко, киношники, снимающие про Стуса, (где Медведчук — эпизодический анти-герой), — все они имеют полное право сотрудничать, снимать, работать с семьей Медведчука. Бизнес всегда находит путь работать с кем-то, кто не находится под санкциями, и это нормально. Более того — Медведчук имеет полное и законное право оспорить в суде клевету о нем, если он сумеет доказать, что о нем снимают/пишут клеветнические сюжеты. В условиях отсутствия полноценного и (и вот здесь самый важный пункт!) доведенного до конца — следствия — все представители анти-элит имеют право оперировать в полной мере в рамках своих прав и свобод в юрисдикции, где они не преследуются законом. Украина — именно такое место, а анти-элита — слово, которое я ввел в свой обиход сравнительно недавно и которое, наконец, позволило мне комфортно использовать слово «элита» в отечественном контексте. Но о чем сигнализирует кейс Медведчука, или же его отсутствие? Об огромной правовой дыре, «серой зоне» права, в которой, хотим мы того или нет, мы все оперируем. Итак, законных оснований привлечь Медведчука к любой (уголовной, административной) ответственности у правоохранительных органов на сегодняшний день нет. Следствие по нему не ведется, его транзакции с Россией не заблокированы, его пребывание на территории частично оккупированной Россией Украины — абсолютно легально. Но где же санкции Украины против Медведчука? Где признание его вне закона? Почему следствия или этих санкций против него ни на государственном, ни на частном уровне нет и в помине? Обратимся, однако, к тому, что против Медведчука есть. Это — активность троллей и интернет сообщества, призывающего к морали. Уже смешно, не так ли? Можно аппелировать к морали, когда речь идет об отношениях отцов/детей; можно аппелировать к кодексу стандартов журналистики, когда речь идет о стандартах профессии; к клятве Гиппократа у врача и прочее, прочее, прочее. Но Медведчук, Ткаченко, Пинчук, Коломойский, Богуцкий, Тимошенко или Аваков — это все не журналисты, а бизнесмены. Регулировать их деятельность можно только законом. Где же решения суда, запрещающие Медведчуку заниматься политикой, где лишение его гражданства? Где закон о люстрации деятелей советского времени, включая Медведчука? Подпадает ли он вообще под люстрацию? Если да, то на основании чего? У украинского правительства на эти вопросы нет ответов. Бизнес же не обязан следовать «морали», тем более морали насаждаемой псевдопатриотическими организациями, еще больше, чем Медведчук, действующими вне правового поля. Медведчук, способствовавший ссылке поэта Стуса, так же не прошел люстрацию, как ее не прошли преступники новой волны, против большинства из которых уголовные дела или не открыты или закрыты (проданы, куплены, развалены следствием, you name it) Медведчук так же свободен, как ветер (простите за каламбур). Точно также организатор постановочного теракта в Волновахе Войцеховский, точно также запугивавший перед убийством волонтера Галущенко и заметавший следы после организованного против волонтера теракта полковник Николюк, точно так же организовывавший титушек в Донецке Ахметов, и так далее, и так далее, и так далее... До вынесения приговора писать/снимать/говорить об этих людях можно (без риска судебного преследования) только до тех пор, пока ты говоришь языком документальных фактов. Поэтому, работая в документальном жанре я, например, с юридической точки зрения чувствую себя спокойно. Но по той же причине другие (в данном случае — авторы пресловутой художественной ленты, рисующей беглый но очевидно негативный портрет Медведчука) входя в такой спекулятивный жанр, как художественное кино, уже повышают свои риски быть обвинёнными в клевете. По причине отсутствия официальной юридической оценки деятельности товарища («господина», «пана» Медведчука?), вся его и вокруг него информационно-политическая деятельность тоже находится в «серой зоне», а, к примеру, найм на работу такого персонажа, как Оксана Марченко (бенефициара бизнеса своего мужа, но по причине отсутствия любого официального дознания о деятельности их семьи — человека неподсудного) не может являться основанием к ее/его преследованию. Как говорит о, например, Новинском один мой добрый знакомый-банкир: «Но он же очень приличный человек! Он по крайней мере платит налоги...» Итак, до тех пор, пока не установлены/доказаны в официальном украинском суде) преступления очередной семьи или ОПГ — сотрудничество с ними не карается законом, а нападки на бизнес — беспочвенны. Потому что для бизнеса, то, что не запрещено — разрешено. Кейс же Медведчука очень показателен в том смысле, что Украина с каждым годом, с каждым десятилетием, преобретает черты снежного кома нереализованных, нераследованных или недорасследованных кейсов, позволяющих политически ориентированным спецслужбам и их сателлитам применять избирательное правосудие к своим соперникам и/или дойным коровам: сегодня Медведчук удобен для ведения бизнеса — и он снова в игре, а вот Курченко, к примеру, благополучно скрылся, и тоже продолжил делать бизнес с Украиной. Соучастник убийств в «серой зоне» Николюк временно оказался под давлением спецслужб, затем пошел на повышение. Смотрящих над ним спецслужбы доили на деньги в октябре 2015 года, потом вопрос был «временно решен» — фигурант серийного убийства оказался на свободе и пошел на повышение: наращивать «жирок», возможно, до нового приступа «справедливости» у отечественной Фемиды. «Отверстие в спине» у каждого из этих персонажей, исчисляемых уже тысячами, находится в пульсирующем режиме ожидания: прикоснуться к нему службы могут в любой момент, но оставляют за собой право сделать тогда, когда им это будет удобно. При этом окончательности правосудия ни для кого из них нет: его всегда оставляют на потом. Выведение преступников из игры не является целью государства, поскольку целью украинского государства не является правопорядок: единственная цель украинского государства не введение понятных и четких правил игры, но только самофинансирование. Потому Медведчук удобен: его можно «доить» под выборы. К поилке Путина (через Медведчука) подходят кормиться медиаменеджеры и политические сателлиты проектов-однодневок (впрочем, как и устоявшихся, «бессмертных» игроков) в канун любых украинских выборов. Появление же Медведчука на арене перед новыми выборами так же закономерно в украинской системе координат, как и отсутствие следствия над ним и ему подобными. Терять дойную корову в лице «кума Путина» так же невыгодно для украинского медиа анти-истеблишмента, как нелогично с точки зрения спецслужб и армейского начальства преследовать за уголовные преступления смотрящих «серой зоны» Донбасса. Количество кейсов политической, экономической, криминальной «серой зоны» напоминает снежный ком, в котором «старые активы» не смываются каждым новым паводком (читай — «майданом»), а откладываются на потом, как залежи мусора, осколков скал, в устьях горных рек; залежи гравия и обломков породы, которые образуют потом селевые потоки, когда оползень, наконец, случится. Это патовая ситуация, не так ли? «Выживет только один!» — говорил киногерой фильма «Горец», где иерархия мифической расы «царей» подразумевала постепенное уничтожение всех конкурентов. «Выживут все!» — гласит негласный закон украинского анти-правосудия, подразумевая вечность вращения колеса жизни коррупционеров, ротирующихся в «серой зоне» властной кормушки. Именно поэтому Медведчук и иже с ним кажутся нам бессмертными, и именно потому так много из того, что я пишу на этих страницах принадлежит к области метеорологических прогнозов в горах, а именно риска возникновения в Украине политических селевых потоков, которые могут (и, вероятно, случатся) в случае, если залежи камней и мусора в устьях этих рек не расчищать.
